Перед нами не "готовый" Ильич, каким его узнало настоящее поколение. Тов. Троцкий дает нам образ Ленина в его становлении, в его формировании и развитии. Не канон, а канун вождя.
Мы видим, что было время (в 1902 г.) когда Ленину очень нравились философские работы А. Богданова, он находил их ценными. В. И. недоумевал, отчего это Плеханов не одобряет Богданова и говорит, что "это не материализм" (8 стр.). А через 6 лет Ленин выступил против учения Богданова с тяжелой артиллерией своего философского трактата "Материализм и эмпириомонизм" (X том Собр. сочин.).
Жаль только, что т. Троцкий был лишен возможности проследить формирование Ленина с начала 90-х годов до 1902 г. и в промежутке времени между 1903 и 1917 г.г. Эту работу, очевидно, предстоит сделать тем товарищам, которые стояли близко к Ленину именно в эти периоды его жизни. Надо, чтобы они, следуя Троцкому, дали нам не застывший миф, а живую человеческую личность вождя.
Еще одно ошибочное представление о Ленине рассеивает т. Троцкий. Обычно принято думать, что партия всегда и неизменно покорно следовала за Лениным, трепетно ловила каждый взмах его дирижерской палочки. Троцкий эту легенду разрушает. Он показывает нам Ленина, борющегося с установившимися взглядами партии, Ленина подчас отступающего и одинокого.
"Те разногласия, - повествует т. Троцкий - которые бурно вспыхнули в дни Октября, проявились предварительно уже на нескольких этапах революции" (66 стр.). Автор перечисляет ряд важнейших стычек между вождем и партией. Первая - по приезде Ленина из эмиграции, в связи с его тезисами. Второе столкновение произошло в связи с вооруженной демонстрацией 20 апреля. Третье - вокруг попытки вооруженной демонстрации 10 июня. Затем - конфликты в связи с июльскими днями, с предпарламентом, непосредственно пред октябрьским этапом и после переворота (вокруг вопроса о коалиции с другими социалистическими партиями).
Ленин оказался одиноким в вопросе об отсрочке Учредительного Собрания (92 стр.). Пришлось ему также немало воевать по вопросу о переезде правительства в Москву (107).
На всех поворотах политики Ленину обеспечивала победу отличавшая его целеустремительность, которую так часто отмечает в Ленине т. Троцкий. Та настойчивость упорная, "попирающая все условности, ни пред чем формальным не останавливающаяся целеустремительность, которая составляет основную черту Ленина-вождя" (19). Ленин был "насквозь пронизан той целеустремительностью, которая составляла его духовную природу" (39 - 40), "насквозь целеустремленной" (42).
Ленин умел выделить центральное для данного момента звено, чтобы, ухватившись за него, дать направление всей цепи. "Этот метод" - тут Троцкий делает блестящий психологический анализ - "из сферы сознания, как бы перешел у него в подсознательное, став в конце концов второй природой его" (110). Академик И. П. Павлов сказал бы: условные рефлексы перешли постепенно в безусловные. Профессор Л. А. Ухтомский говорил бы о доминанте, о главенствующем очаге возбуждения, предопределяющем характер текущих реакций центров в данный момент. Целеустремительность, о которой с такой любовью говорит т. Троцкий (эта целеустремительность составляет "духовную природу" самого т. Троцкого...) есть, по Ухтомскому, та доминанта, которая создается накапливанием возбуждения в определенной группе центров как бы за счет работы других центров. Она держит в своей власти все поле душевной жизни.
Это именно то, о чем Троцкий говорит в другом месте, сопоставляя Мартова с Лениным. "Этот величайший машинист революции не только в политике, но и в теоретических своих работах, и в занятиях философией, и в изучении иностранных языков, и в беседах с людьми был неизменно одержим одной и той же идеей - целью. Мартов гораздо больше жил сегодняшним днем, его злобой, текущей литературной работой, публицистикой, полемикой, новостями и разговорами. Ленин подминал под себя сегодняшний день, врезывался мыслью в завтрашний. У Мартова были бесчисленные и нередко блестящие догадки, гипотезы, предложения, о которых он часто сам вскоре позабывал, а Ленин брал то, что ему нужно, и тогда, когда ему нужно" (21 - 22).
Великолепно проведена Троцким параллель между Марксом и Лениным. - "Маркс родился и вырос, - говорит Троцкий, - на иной национально-культурной почве, дышал иной атмосферой, как и верхи немецкого рабочего класса своими корнями уходят не в мужицкую деревню, а в цеховое ремесло и в сложную городскую культуру средних веков" (147 - 148). Маркс весь в "Коммунистическом манифесте", в предисловии к своей "Критике", в "Капитале". Если б он даже не был основателем I Интернационала, он навсегда остался бы тем, чем является сейчас. Маркс - величайший представитель интеллигенции, богатый всей ее наукой, порвавший с буржуазным обществом и ставший на почву революционного пролетариата. Маркс - пророк со скрижалями, а Ленин - величайший исполнитель заветов, научающий не пролетарскую аристократию, как Маркс, а классы, народы, на опыте, в тягчайшей обстановке, действуя, маневрируя и побеждая" (161).
Ленин - русский национальный герой, при всем его интернационализме. Все черты активности, мужества, ненависти к застою и насилию, презрения к слабохарактерности, словом все те элементы движения, которые скопились ходом социальных сдвигов и динамикой классовой борьбы, нашли свое выражение в большевизме и в его гениальном кузнеце - в Ленине. "В этом именно смысле Ленин есть головное выражение национальной стихии" (99). У Ленина "хозяйская мужицкая деловитость, - только в грандиозном масштабе" (148). У Ленина "интуиция действия. Одной стороной своей она сливается с тем, что по-русски зовется сметкой. Это - мужицкая сметка, только с высоким потенциалом развернувшаяся до гениальности, вооруженная последним словом научной мысли" (149).
Троцким дана блестящая характеристика тактики Ленина и его методов действия (стр. 76, 105, 109, 112). Пред нами как живой встает Ленин-оратор (28, 123 - 130). Отмечены и второстепенные его психологические черты (58, 74 и др.). Попутно даны художественные силуэты таких интересных историко-революционных личностей, как Плеханов (12, 43 и др.), Вера Засулич (17, 30, 36, 40, 44 - 45), П. Б. Аксельрод (40 - 44), Мартов (21, 22, 24). Свердлов (57 - 58) и друг. Имеется косвенное указание, кого из "учеников" Ленин мыслил своими и Троцкого преемниками, лучшей "сменой" (106).
На всем этом мы, за недостатком места, не можем остановиться. Пусть читатель обратится к самой книжке Троцкого. Помимо ее поучительности, она даст читателю глубокое эстетическое удовлетворение. Художественность образов, мастерство стиля, благородство тона и при этом перлы остроумия, приперченные тонкой, но едкой иронией.
Помимо своей прямой задачи работа Троцкого облегчает нам уяснить себе величавую фигуру самого Троцкого. Пред нами встает не только образ почившего вождя, но и образ сплетавшегося с ним в годы революции его героического сподвижника. В этом дополнительная заслуга книжки.