Оглавление тома "Политическая хроника".

Л. Троцкий.
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПИСЬМА

Ожидают призвания кадетов к власти. Насколько это вероятно и, если вероятно, какие при этом открываются перспективы?

Вероятно ли кадетское министерство? Кадеты-лидеры полагают, конечно, что это самое вероятное из всего вообще, что возможно на земле. В самом деле. Кадеты обещали стране, истерзанной декабрьским восстанием правительственной реакции, уничтожить произвол и обеспечить конституционный порядок, - и кадеты оказались в Думе господами положения. Этим они доказали, что за ними стоит "нация". Но они не опьянели от восторга и в своей парламентской деятельности обнаружили столько выдержанности, спокойствия, разумной пассивности, выжидающего достоинства и вообще высшего государственного смысла, что даже "Новое Время" сказало: это они! а генерал Трепов прибавил: надо попробовать. Этим было установлено, что кадеты сумеют сделать надлежащее употребление из министерских портфелей. Кому же, наконец, и приобщиться к власти, если не партии, за которой стоит "народ", и которая умеет истину царю с улыбкой говорить? Не трудовикам же, надо полагать, и уж, конечно, не кавказцам. Итак, логика, политический смысл, чувство самосохранения, общественное мнение Европы - все соединилось, чтобы побудить монархию передать портфели лидерам думского большинства. Это очевидно, это непререкаемо. Так, по крайней мере, думают кадеты, - и органы их из вернейших источников сообщают день и час передачи власти.

Но не совсем так, надо думать, представляется дело в Петергофе. Призвание кадетов к власти означает прежде всего амнистию, свободу собраний и прессы. К чему это ведет, показали первые два месяца министерства Витте. Неизбежное замешательство местных властей, связанное с переменами министерства, и неизбежное расширение рамок агитации не успокоят, а только укрепят революцию. Правда, кадеты показали, что умеют писать каторжные законы против революции. Но кадеты во всяком случае не посмеют - по крайней мере в медовый месяц - поручить применение этих законов судебной палате. А суд присяжных будет выносить при нынешнем настроении общественного мнения оправдательные приговоры и создаст лишь новую трибуну революционной агитации. Конечно, положение было бы иное, если бы можно было надеяться, что политика кадетского министерства усмирит революцию. Но даже генерал Трепов, посадивший года два тому назад проф. Милюкова*99 в "Кресты", вероятно, в качестве анархиста, либерала и социалиста (в те дни генерал еще путал эти понятия), понял теперь, что революция сама по себе, а кадеты сами по себе, что отношение к кадетам пролетариата, т.-е. наиболее угрожающей силы, весьма мало похоже на политическое доверие, что мятежное крестьянство не станет терпеливее под влиянием г. Петрункевича*100, что самые лояльные кадеты не вернут русскому солдату его былой готовности умирать за генерала Трепова. При таких условиях, все, что сможет сделать думское министерство, это - распустить вожжи революции. Конечно, он, комендант Петергофа, сумеет подхватить эти вожжи в последнюю минуту и натянуть их с такой энергией, которой еще не видал мир. Но к чему тогда эта рискованная игра, если она должна необходимо привести к пункту отправления - к нему же, к генералу Трепову? Сам генерал, впрочем, стоит за то, что "нужно попробовать". И это понятно. Если его полицейский инстинкт воспринял некоторую политическую культуру за последний год, то генерал не может не понимать, что кадетское министерство есть лишь мост к его диктатуре - точно так же, как либеральная растерянность министерства Витте послужила простым вступлением к диктатуре Дурново. Поэтому генерал настаивает на том, что "нужно попробовать", и в ожидании своего часа дает погромщикам служебное повышение. Но остальные заговорщики не могут целиком стоять на этой азартной позиции. После опыта октябрьской политики кадетское министерство не может не казаться им пагубной авантюрой.

Эти соображения внутренней политики осложняются, однако, одним очень серьезным обстоятельством - погоней за деньгами. Об упорядочении финансового хозяйства страны Петергоф, разумеется, и не мечтает. Финансовое искусство всецело свелось к искусству увеличивать государственный долг. Если современное поколение не может или не хочет оплачивать издержки производства самодержавной политики, остается раз за разом взваливать расходы по карательным экспедициям на шею будущим поколениям. Посредником между Петергофом и будущими поколениями служит европейская биржа. Захочет ли она котировать кадетское министерство?

Последний заем биржа дала под созывавшуюся Государственную Думу. Нет ничего удивительного в том, что европейская биржа питалась иллюзиями насчет миротворческой роли Думы. Ведь, верили же кадеты, что стоит Думе собраться - и она мигом "снимет" бюрократию. Биржа имела достаточно случаев наблюдать грозное самодержавие в униженной позе просителя без шляпы, с протянутой рукой, чтобы поверить либеральному бахвальству. Опасаясь излишнего перевеса оппозиционной России над своим непосредственным должником, биржа упрочила позицию абсолютизма для предстоящих переговоров, покрыв для него двухмиллиардный заем (два миллиарда франков, около 900 милл. рублей. Ред.).

Дума собралась. Кадеты одержали избирательную победу, какой сами не ожидали. Прошло больше двух месяцев, в течение которых кадеты делали попытки снять бюрократию, а бюрократия проедала свои два миллиарда. В течение двух месяцев парламентарной жизни обнаружилось: что кадеты не доверяют погромщикам; что пролетариат не доверяет кадетам; что крестьянских представителей кадетам приходится перетаскивать не справа налево, а слева направо; что революция не локализируется в стенах Таврического дворца; что народные массы настроены гораздо решительнее, чем большинство их случайных представителей; что вопрос русской свободы будет решаться на улицах; что широкое брожение в армии подготовляет условия для счастливого решения этого вопроса.

Биржа дала два миллиарда под Думу и под конституционный порядок. Биржа ошиблась, как ошиблись кадеты, как ошибся абсолютизм. Кадетская Дума существует, но нет ни кадетской конституции, ни кадетского порядка. Решится ли биржа давать новые миллиарды под кадетское министерство? Если бы биржа решилась на это, ее давление заменило бы кадетам отсутствующую политическую энергию и инициативу. Кадеты подписались бы именем нации под всеми векселями промотавшейся бюрократии и вступили бы в Мариинский дворец, опираясь не на революционный народ, а на парижских банкиров. Не они первые: биржа уже сделала у нас одно министерство - октябрьское министерство графа Витте.

Конечно, кадетское министерство, не задумавшись, поручилось бы перед биржей за прошлые долги самодержавия, но кто поручится перед биржей за кадетское министерство? А такое ручательство необходимо. Та же самая причина, которая заставляла абсолютизм колебаться в вопросе о кадетском министерстве, т.-е. полное недоверие к способности кадетов овладеть революцией и успокоить ее - эта же причина должна породить в бирже, по крайней мере, выжидательное настроение. А между тем, деньги нужны сейчас: кадетское министерство было бы исходом, если бы под него можно было авансом получить новые миллиарды.

Конечно, если стоять на точке зрения формальной конституционной логики, немедленное призвание кадетов к власти должно казаться неизбежным. Но реальная политическая логика далеко не всегда согласуется с логикой правовой.

Есть, однако, обстоятельство, свидетельствующее в пользу кадетских портфелей: это прежде всего необходимость выйти из того неопределенного положения, которое возбуждает нацию, деморализует армию и которое все равно не может длиться вечно. - Но выйти можно трояким путем: призвать к управлению кадетов, передать министерские портфели либеральным бюрократам или, наконец, в той или иной форме разогнать Государственную Думу.

Либерально-бюрократическое министерство принесет с собою все неудобства кадетского министерства: амнистию, хотя бы и не полную, свободу собраний и прессы, хотя бы и ограниченную, - но не будет иметь даже того единственного преимущества, которое дал бы кабинет Муромцева - Милюкова*101: не свяжет с монархией думское большинство. Министерство Ермолова - Шипова*102 будет повторением министерства Витте, только при еще менее благоприятных обстоятельствах. Но опыт Витте, надо думать, не принадлежит к таким, которые располагают к повторениям.

Третий путь - разогнать Думу. Конечно, это самый заманчивый исход. Это был бы великолепный реванш, полное нравственное удовлетворение за все неприятности, причиненные "этими господами". Они требовали, чтобы министры убрались в отставку, кричали им вон, указывали на них пальцами, - как заманчиво было бы послать к ним полицмейстера, который войдет и скажет: господа, потрудитесь разойтись! - В лакейских Петергофа этот сюжет разбирается, несомненно, на все лады со сладострастием ищущей удовлетворения мести. Многие тайные советники в бессонные ночи рисуют себе эту восхитительную сцену: хе-хе-хе... потрудитесь, господа, разойтись!

Но что будет на другой день? Правда, широкие народные массы не считают кадетов своими представителями; правда, передовые элементы народа видят в кадетах злостных отступников от всех принятых ими на себя обязательств, - и тем не менее правильный революционный инстинкт подскажет массам, что насильственное распущение Думы нельзя оставить безнаказанным. Сама Дума, отступая перед полицмейстером с резолюцией протеста, может сколько угодно призывать нацию к грозному спокойствию, - на разгон Думы народ, несомненно, ответит выступлением такого размаха, какого еще не знала наша революция. Вопрос о том, - кто хозяин в стране, снова будет решаться на улицах, как в декабрьские дни. Но после декабря прошло полгода непрерывного политического кипения, - кто предскажет, как будет себя держать армия? Разогнать или не разгонять? спрашивают себя тайные советники Петергофа. Разогнать или не разгонять? гадает на кофейной гуще Папюс. Разогнать или не разгонять? размышляет генерал Трепов и задумчиво смотрит на немые батареи Петропавловской крепости.

Да, разогнать рискованно. Но ведь рано или поздно вопрос все равно снова перейдет на улицу. Кадетское министерство не устраняет этого момента, а только отсрочивает его. Но если армия не надежна уже сегодня, то тем деморализованнее она будет через месяц или два; очевидно, что те же самые основания, которые заставляют революционеров говорить: чем позже, тем лучше, побуждают правительство форсировать конфликт. Правда, в результате новой, самой победоносной, кампании против народа правительство окажется пред тем же разбитым корытом. Но ведь сделка с кадетами никогда не уйдет. Зато, в результате нового разгрома революции, кадеты будут гораздо уступчивее. А пока разбитые массы поднимутся снова, можно будет... впрочем, может ли правительство заглядывать так далеко вперед.

Таким образом, "принципиальных" выходов два: во-первых, образование кадетского министерства - мы указали, какие препятствия стоят по пути к этому, и во-вторых, разгон Думы - мы отметили причины, которые должны толкать правительство на этот путь. Но тактика правительства только за большой период времени может быть представлена, как логическое следствие общих причин; в отдельные же короткие промежутки времени правительственная политика несет на себе следы личных предрассудков и вкусов, мимолетных влияний и закулисных интриг. Часто она является нелепым компромиссом двух противоположных придворных течений. Вот почему министерство бюрократической левой, несмотря на то, что оно означает прежнюю неопределенность положения, несмотря на то, что оно неспособно ни примирить с Думой, ни импонировать бирже, может оказаться для правительства единственным приемлемым решением. Его основной грех - нелепая половинчатость - способен сыграть в Петергофе роль его решающего преимущества.

Когда это письмо появится в вашей газете, вопрос может быть будет уже решен. Но, как бы он ни был решен, вывод, который вытекает из изложенных выше соображений и который мы хотим развить в следующем письме, остается несомненным. Этот вывод гласит: La revolution est en marche, rien ne l'arretera (революция в полном ходу - ничто ее не остановит).

(Архив).
 


*99 Милюков, П. Н. - лидер кадетской партии, один из вождей русской буржуазии. Как большинство интеллигентных представителей последней, Милюков прошел все этапы от бесформенного демократизма и сочувствия с.-д., через либеральную группу "освобожденцев", до партии крупного капитала и землевладения. В 1905 г. Милюков возглавлял кадетскую оппозицию, но быстрый рост революционного движения толкнул его вправо. В годы перед мировой войной Милюков подводит теоретический фундамент "неославянофильства" под империалистические вожделения русского капитала. Во время войны ведет энергичную кампанию за захват Дарданелл, за что и получил позже прозвище "Милюков-Дарданелльский". В первые дни революции Милюков стремится сохранить конституционную монархию, и только подъем революционного движения превращает его на время в республиканца поневоле. Войдя в первое министерство Львова в качестве министра иностранных дел, Милюков прежде всего стремится успокоить Антанту на счет соблюдения Россией верности "союзникам". Его нота от 18 апреля сразу обнаружила буржуазно-империалистическую сущность политики Временного Правительства. В ходе революции Милюков является лидером правой части кадетов, в августе поддерживает Корнилова, а после Октября активно участвует в контрреволюционном движении юга. Милюков делает попытку сговориться с правительством Гогенцоллерна о совместной борьбе с большевистской Россией. После победы Советской Республики он эмигрирует за границу, где ведет агитацию против власти Советов. В последние годы Милюков стоит во главе левого крыла кадетской партии, стремящейся путем политического блока с эсерами найти смычку между буржуазией и "крепким мужиком". В настоящее время (1925 г.) издает в Париже газету "Последние Новости".

*100 Петрункевич, И. И. - до революции 1905 г. был одним из видных земских деятелей. Несколько раз высылался в административном порядке - сначала в Костромскую губ., затем в Тверь и Смоленск за участие в земском движении. В 1905 г. Петрункевич принимает активное участие во всех съездах земских и городских деятелей. Был избран членом делегации, обратившейся к царю 6 июня 1905 г. с петицией о необходимости созыва народных представителей. С первого же дня основания кадетской партии Петрункевич становится ее видным и активным членом. Был избран от Тверской губ. в 1 Государственную Думу, где на первом заседании произнес речь о необходимости объявления амнистии.

*101 Муромцев, С. А. (1850 - 1910) - профессор римского права в Московском университете, земский деятель, член умеренного крыла к.-д. партии. В первую Государственную Думу вошел в качестве депутата от г. Москвы и был единогласно избран председателем Государственной Думы. Сыграл видную роль в организации думских работ; был посредником в переговорах между старой властью и к.-д. относительно образования думского министерства. После разгона Думы он вместе с другими депутатами уехал в Выборг, где продолжал председательствовать на собраниях членов Думы и первый подписал "Выборгское воззвание". За это воззвание он был приговорен к трехмесячному тюремному заключению, которое отбывал в Москве с мая 1908 г. На этом и закончилась его политическая деятельность.

Милюков - см. прим. 99.

*102 Кабинет Ермолова - Шипова. - Ермолов - русский государственный деятель; с 1892 г. товарищ министра финансов, а с 1893 г. - управляющий министерством государственных имуществ, позднее преобразованным в министерство земледелия. Оставался в должности министра земледелия до 1905 г. Одно время был вице-президентом Вольного Экономического Общества. В 1905 г. был назначен членом Государственного Совета. Возглавлял партию центра. Автор большого числа статей по вопросам аграрной политики и сельского хозяйства.

Шипов - известный земский деятель. Принимал участие в земской жизни еще с 1877 г., как гласный московского губернского собрания. Стоял во главе московского земства вплоть до 1903 г., когда он не был утвержден правительством. Шипов был постоянным активным участником всех съездов земских и городских деятелей, начиная с 1896 г. На земских съездах 1904 - 1905 г. Шипов возглавлял правое крыло, не сочувствуя слишком, по его мнению, резкой оппозиционности земцев. После образования союза 17 октября Шипов становится членом ЦК этого союза. Вскоре, однако, он порывает с октябристами. В 1906 г. был избран членом Государственного Совета.

"Кабинет Ермолова-Шипова" означает либерально-бюрократическое министерство с участием представителей крупного капитала.


Оглавление тома "Политическая хроника".